Казначей, уж как ни верти,
А все недостает сотен пяти.
Если ищешь рифмы на: Европа,
То спроси у Бутенопа!
Ешь себе кашу с сальцем,
А команду считай по пальцам.
Ай, фирли-фить, тюрлю-тютю.
У нашего майора задница в дегтю!
Будь в отступлении проворен,
Как перед Крестовским Корш и Суворин.
Суворин и Буренин, хотя и штатские,
Но в литературе те же фурштатские.
Не смотри, что в ранце дыра —
Иди вперед и кричи: ура!
То-то житье было в штабу,
Когда начальником был Коцебу.
Не дерись на дуэли, если жизнь дорога,
Откажись, как Буренин, и ругай врага.
Охота полковому попу
Вплоть до развода ездить на пупу.
При виде исправной амуниции
Как презренны все конституции!
Не будь никогда в обращении груб —
Смотри, как себя держит Глазенап.
Боже мой, боже мой, как я рад!
Завтра назначен церковный парад!
Всем завтра ехать к преосвященному,
Человеку умному и почтенному.
Господам офицерам, подходя к руке,
Держать палец на темлячке.
Чтоб во время закуски господа юнкера
Не прятали осетров в кивера.
Наказать юнкеру Шмидту,
Чтоб быть ему чище обриту.
Мне с адъютантом и с майором
Занимать владыку разговором.
Прочим в почтительном расстоянии
Опустить взор и хранить молчание.
Лишь только кончится обед,
Всем грянуть залпом: «Много лет!»
Перед отъездом, подходя к руке,
Опять держать палец на темлячке
Есть ли на свете что-нибудь горше,
Как быть сотрудником при Корше?
Не нам, господа, подражать Плинию,
Наше дело выравнивать линию.
Не нужны нам никакие фермы-модели,
Были бы сводни и бордели.
Для нас овцеводство и скотоводство —
Это, господа, наше производство.
Наш полковник, хотя не пьяница,
Но зато фабрится и румянится.
Ах, господа! Быть беде!
Г. полковник сидит на биде.
Гг. офицеры! Шилды-шивалды!
Пустимтесь вприсядку, поднявши фалды.
Что бы нам, господа, взять по хлысту,
Постегать прохожих на мосту?
Тому удивляется вся Европа,
Какая у полковника обширная шляпа.
Будемте, господа, стоять по чину,
Пока адъютант выводит «Лучину».
Все у меня одеты по форме.
Зачем мне заботиться о корме?
Господа, откроемте подписку,
Поднесем полковнику глиняную миску
Если продуемся, в карты играя,
Поедем на Волынь для обрусения края.
Или выпросим комиссию на Подоле
И останемся там как можно доле.
Начнем с того обрусение,
Что каждый себе выберет имение.
Действуя твердо и предвзято,
Можно добраться и до майората.
Хоть мы русское имя осрамим,
Зато послужим себе самим.
Те, кто помещиков польских душили,
Делали пробу in anima vili.
Когда совсем уж ограбим их,
Тогда доберемся и до своих.
Держаться партии народной
И современно и доходно.
Люблю за то меньшую братию,
Что ею колю аристократию.
Хорошо ловить рыбу, где ток воды мутен.
Да здравствует Черкасский и Милютин!
Сегодня не поеду на развод,
У меня немного болит живот.
Даже с трудом на ногах стою —
Принести мне бобровую струю.
Шум в ушах, и на языке кисло,
Нижняя губа совсем отвисла.
Уж не разбит ли я параличом?
Послать за полковым врачом.
Спереди плохо, сзади еще хуже,
Точно сижу я в холодной луже.
Не надо боле ни лекарств, ни корму,
Оденьте меня в парадную форму.
Ширин, вырин, штык молодец —
Не могу боле – приходит конец…
Составлен аудитором вместе с полковым адъютантом 22-го февраля 1821 года в Житомирской губернии, близ города Радзивиллова.
Утверждаю. Полковник
Впереди идут два горниста,
Играют отчетисто и чисто.
Идет прапорщик Густав Бауэр,
На шляпе и фалдах несет трауер.
По обычаю, искони заведенному,
Идет майор, пеший по-конному.
Идет каптенармус во главе капральства,
Пожирает глазами начальство.
Два фурлейта ведут кобылу.
Она ступает тяжело и уныло.
Это та самая кляча,
На которой ездил виновник плача.